Юридическая консультация Задайте вопрос юристу "Правовой помощник" Информационно-правовой бюллетень Онлайн ТЕСТ Проверь свою юридическую грамотность Контакты Все контакты АЮР по РИ Форум Обсуждение актуальных тем
Архив теле- и радиопередач с участием членов Совета ИРО АЮР

Евлоев И.М. О статусе конституционных (уставных) судов в Российской Федерации

 

О статусе конституционных (уставных)

судов в Российской Федерации

 

Евлоев И.М., судья Конституционного Суда Республики Ингушетия

 

С самого начала формирования конституционной юстиции в России в 1991 году не утихают споры о статусе конституционных судов. Причем мало кто относится к конституционным судам просто как к одной из ветвей судебной власти. Одни называют его квазисудебным органом, который вообще не является судом. Другие, напротив, считают их чем-то большим, чем суд. Третьи отмечают наличие у суда нормотворческих функций, что сближает его с законодательной властью.

Противники признания органов конституционной юстиции судами в обоснование своей позиции ссылаются на то, что в таких органах не разрешается спор о праве, а именно на отсутствие в делах, рассматриваемых в порядке конституционного судопроизводства, субъективных прав и обязанностей конкретных субъектов[1]. Вряд ли это утверждение можно считать обоснованным, если учесть, что наличие спора о праве совершенно не требуется для рассмотрения дел судами, ярким примером чему являются дела особого производства.

Более того, конституционно-судебный процесс и возникает только как способ разрешения публично-правового спора[2]. В частности, оспаривание гражданином нормативного правового акта является не чем иным, как спором между этим гражданином и государством, которое посредством своих органов издало соответствующий акт. И конкретное содержание прав и обязанностей заявителя (и многих других лиц) будет напрямую зависеть от того, какая оценка будет дана конституционным судом оспариваемой норме, посчитает ли суд требование государства, изложенное в этой норме, правомерным.

Еще один довод, который приводится в обоснование «несудебного» статуса конституционных судов, связан с отсутствием единой системы конституционной юстиции. Если суды общей юрисдикции и арбитражные суды образуют некую вертикаль, на вершине которой находятся Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, то Конституционный Суд России не является системообразующим, а региональные конституционные (уставные) суды не образуют единую подсистему, опирающуюся на унифицированное законодательство.

Однако ни российское законодательство, ни правовая теория в целом не предусматривают системность как непременный атрибут суда. Наличие инстанционности в отдельных видах судов не означает его обязательности для всех судебных органов. Напротив, как свидетельствует мировая практика, в федеративных государствах конституционная юстиция не образует целостную систему, а представляет собой совокупность самостоятельных  органов[3].

Кроме того, сами по себе полномочия Конституционного Суда России по проверке нормативных актов на предмет соответствия Конституции Российской Федерации не могут быть предоставлены каким-либо судам более низкого уровня, даже входящим в систему конституционной юстиции.

Таким образом, очевидно, что конституционные суды гармонично вписываются в судебную систему и являются механизмом осуществления одного из предусмотренных Конституцией России видов правосудия -  конституционного.

Конечно, нельзя не учитывать наличие у конституционных судов и определенных правотворческих функций. Связано это с правом признания неконституционными, и, как следствие, утратой силы, нормативных актов, а также выявлением конституционно-правового смысла нормативных актов. Еще Г.Кельзен, доказывая необходимость института конституционного судебного контроля, говорил о нем как о «негативном законодателе»[4]. Однако, во-первых, негативное законотворчество призвано лишь исключать из правового поля неконституционные нормы и по своему содержанию и объему несравнимо с непосредственным нормотворчеством.

А во-вторых, данная функция никоим образом не свидетельствует о псевдосудебном характере конституционных судов. Скорее здесь можно вести речь о заимствовании российской (да и вообще континентальной) правовой системой отдельных принципов прецедентного права, в недрах которого и зародилась конституционная юстиция. Ведь никому не приходит в голову не считать суды в странах англо-саксонской системы судами только в силу того, что их решения могут являться источниками права.

Вообще использование термина «квазисуд» было правомерно, когда речь шла о правовом статусе Комитета конституционного надзора СССР. В настоящее время это понятие часто используют, характеризуя органы, которые судами не являются и не наделены соответствующими полномочиями по осуществлению правосудия, например, Конституционный совет Франции. В отношении же непосредственно конституционных судов эта характеристика неприменима.

Говоря о правовом положении конституционных судов, нельзя обойти вниманием и вопрос о месте конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в структуре органов государственной власти. 

Здесь определенный интерес представляет соотношение норм Конституции Российской Федерации и закона о судебной системе. Согласно статье 77 Конституции Российской Федерации система органов государственной власти субъектов Российской Федерации устанавливается субъектами Российской Федерации самостоятельно в соответствии с основами конституционного строя Российской Федерации и общими принципами организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленными федеральным законом.

Как следует из формулировки этой статьи, а также из наименования и текста Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» конституционные (уставные) суды не являются частью системы органов государственной власти субъектов Российской Федерации.

Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» предусматривает, что конституционные (уставные) суды входят в судебную систему Российской Федерации. Вместе с тем, этот же закон относит их к судам субъектов Российской Федерации и предусматривает, что они создаются и упраздняются законами субъектов Российской Федерации.

Следствием такой неопределенности стало различное определение статуса конституционного (уставного) суда в разных субъектах Российской Федерации. В конституциях (уставах) республик Марий-Эл, Саха (Якутия), Ингушетия, Калининградской и Свердловской областей, а также города Санкт-Петербурга суды названы в перечне органов государственной власти этих субъектов. Республики Башкортостан, Дагестан и Тыва, не определив в своих основных законах систему органов власти, тем не менее отразили, что конституционные суды являются судами республики. Конституции остальных республик не содержат норм об отнесении конституционных судов к республиканским органам власти.

По-разному определен статус этих судов и в законах о конституционных (уставных) судах. При этом зачастую в законах содержатся иные формулировки, определяющие положение судов, нежели в конституциях (уставах) соответствующих субъектов.

Если законами Свердловской и Калининградской областей уставные суды прямо включены в систему органов государственной власти этих субъектов, то законы всех остальных субъектов, в которых такие суды созданы и функционируют, характеризуют конституционные суды лишь как судебные органы конституционного контроля, осуществляющие судебную власть посредством конституционного судопроизводства. При этом семь субъектов из них (Республики Адыгея, Дагестан, Карелия, Саха (Якутия), Тыва, Чеченская Республика и г.Санкт-Петербург) уточнили, что соответствующий суд входит в единую судебную систему Российской Федерации.

Такая двойственная ситуация продолжалась довольно долго и неоднократно была предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.

Конец спорам было положен Определением Конституционного Суд России от 27 декабря 2005 года №491-О «По запросу Санкт-Петербургского городского суда о проверке конституционности отдельных положений Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации»[5], в котором однозначно указано, что конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, в отличие от федеральных судов, входят в систему органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Нормы федерального закона о судебной системе, предоставляющие субъектам Российской Федерации ряд полномочий в отношении формирования таких судов и определения отдельных элементов статуса судей, признаны соответствующими Конституции Российской Федерации.

Таким образом, конституционные (уставные) суды, являясь элементом государственной системы субъектов Российской Федерации, представляют собой судебную ветвь власти, отсутствие которой нарушает общепризнанный принцип разделения властей и не позволяет говорить об органах государственной власти субъекта Российской Федерации как о цельном механизме.

Как правильно отмечают политологи, конституционные суды субъектов, выполняя функцию защиты жителей от возможного произвола законодателей, являются индикатором степени развития реального федерализма[6]. Формирование конституционной юстиции свидетельствует о наличии законченной системы государственных органов, способных полноценно реализовывать свое предназначение.

В связи с этим, учеными неоднократно высказывалось мнение о необходимости принятия федерального закона о конституционных (уставных) судах субъектов Российской Федерации. Среди доводов, приводимых в поддержку закона, особого внимания заслуживает необходимость определения компетенции судов в соотношении с иными судами и обязательные элементы и принципы конституционного судопроизводства[7].

Если в остальном деятельность конституционных судов так или иначе урегулирована в федеральных законах о судебной системе и статусе судей либо может без каких-либо сложностей найти закрепление в региональных законах, то указанные компоненты должны быть определены исключительно на федеральном уровне. Без принятия такого закона преждевременно говорить о формировании полноценной конституционной юстиции в регионах России, в связи с чем было бы целесообразно вернуться к обсуждению этого вопроса.

 

 



[1]    Ливеровский А.А., Петров М.В. Органы конституционного нормоконтроля как "квазисуды" // Журнал конституционного правосудия. 2010. №3. С. 23-27.

[2]     Бондарь Н.С. Конституционный Суд России: не "квазисуд", а больше, чем суд // Журнал конституционного правосудия. 2010. N 3. С. 28 - 33.

[3]     Алебастрова И.А. Конституционное право зарубежных стран: Учеб. пособие / Отв. ред. С.Ю. Кашкин. М., 2001. С. 257.

[4]     См.: Медушевский А.Н. Конституционное правосудие как политический институт в системе разделения властей // Конституционный Суд как гарант разделения властей: Сборник докладов. М., 2004. С. 231.

[5]   См.: Вестник Конституционного Суда РФ, 2006, №2

[6]     Сунгуров А.Ю. Как перейти от импорта и трансплантации к выращиванию новых для России институтов? (Из опыта появления и развития институтов Уполномоченного по правам человека и Конституционного (Уставного) суда в субъектах РФ) // http://www.strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&;doc=750

[7]     Кряжков В. Региональная конституционная юстиция в Российской Федерации: состояние и пути развития // Сравнительное конституционное обозрение, 2007, №3



 

 

* Источник публикации:

Сборник научных работ «Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства (выпуск VI)». Казань, 2011. С.215-219.